Специалист - Страница 24

Он был не прав, Сенатор лучше него знал своих избирателей. К моменту выборов они могли позабыть именно про Сенат.

Суть была в том, что люди ВСЕГДА испытывали по отношению к Планетарному Контролю оправданные опасения и страх. А как иначе? Кто-то может прийти, выдернуть тебя из твоего дома, с твоей планеты ради каких-то абстрактных, не пойми кем потребляемых ресурсов. Потому что кто-то решил, что для этого мира именно ты - лишний. Обитателям биосферной планеты подобный довод был глубоко неочевиден. Но люди не любят конфликтов и склонны убеждать себя, что ничего дурного не происходит, даже вопреки фактам. Что с того, что Контроль увезет парочку беспокойных типов? Законопослушным гражданам от этого станет только лучше! Общество готово было принять на веру любые объяснения и жить дальше с верой в здравый смысл.

Лукавый Сенатор наотмашь ударил по этой самой вере. Если ученик элитной Академии не может быть в безопасности, то что уж говорить об остальных? О скромном клерке или, скажем, непритязательном слесаре, временно испытывающем затруднения с финансами? Каждый житель Тассета в возрасте до тридцати лет хотя бы раз испытал на себе внимание Контроля, теперь они знали, что от депортации их спасло только чудо. И они не могли с этим жить.

Хор возмущенных голосов уверенно сливался в рык жаждущего крови зверя.

Харпер не представлял, как сенатор собирается управлять этим чудовищем. А тот, кажется, и не пытался. Он не предлагал людям своих толкований, он ПРИСОЕДИНЯЛСЯ к ним. Каждого негодующего индивида Линдерн готов был поддержать в его собственном, индивидуальном негодовании. И каждый маленький человечек неожиданно обнаруживал, что плечом к плечу с ним стоит Белый Шакал. После этого унять толпу было уже невозможно.

Противник, конечно, реагировал на происходящее. Поскольку остановить распространение информации не удалось, агенты "Пан-Галаксис" попытались представить ситуацию сомнительной и двусмысленной. Они атаковали две составляющие мифа - образ отсутствующего курсанта и образ присутствующего сенатора. Но, во-первых, Линдерна столько раз обвиняли в двуличии, корыстности и безумии, что повторять этот номер было просто глупо. Публика воспринимала эти нападки как привычный шум, больший эффект произвело бы, если бы обвинений не было. С другой стороны курсант Рейкер оказался до одури идеальным, корпорантам не удалось выудить ни одного мало-мальски темного эпизода из его прошлого. Даже Декан подобного не ожидал. Казалось почти кощунственным подозревать в чем-то сироту, добившегося места в Академии своим трудом и талантом, живущего идеалами Астроэкспедиционного Корпуса и (!) сумевшего поставить на место младшего Челленджера. Даже если парень и подорвал здоровье во время обучения, что с того? Попытка-то была хорошей. Прочь руки от инвалида!! А когда достоянием общественности стал эпизод с внесением залога за Натана Фицротена, образ Рейкера стал приобретать просто мифологические черты. Катрина маслом.

Харпер сидел в офисе Линдерна безвылазно (из соображений безопасности) и мог наблюдать развитие конфликта он-лайн. Офис был похож на рубку корабля, совершающего скоростные маневры в минном поле. Дюжина секретарш принимала и отправляла сообщения, печатались бюллетени, назначались встречи, давались комментарии. Помощники Линдерна координировали действия трех региональных штабов. Сам сенатор принимал доклады, сидя перед экраном, на котором непрерывно крутились сообщения новостей и кадры из программ, посвященных событию. Журналисты атаковали двери с разгону, с камерами и диктофонами наперевес. Общаться с прессой и давать интервью Харперу запретили.

- Видите ли, ваша внешность несколько не фотогенична.

Ящер не возражал. Вместо него в ход шла тяжелая артиллерия: от лица Академии выступал ее Директор. Подумав немного, Харпер решил, что его респектабельный босс выгодно оттеняет позицию Линдерна.

Далекий и обычно крайне инерционный, Сенат среагировал на происходящее неожиданно оперативно. Сенатская комиссия для выяснения законности работы Планетарного Контроля на Тассете была сформирована уже через неделю и тут же отправилась на место событий. Возможно, правительство Федерации всерьез опасалось народных волнений - на планете, всего сорок лет назад ставшей Внутренним Миром, полно было горячих голов и горячих стволов (хотя на последнем пресса внимания не акцентировала). Апофеозом скандала стала дискуссия между Линдерном и представителем Пан-Галаксис, устроенная в местном парламенте "для выяснения обстоятельств". Белый Шакал четверть часа утонченно издевался над оппонентом. Председатель комиссии лишил его слова и призвал воздержаться от общения с прессой до завершения расследования. Харпер мог наблюдать, как после этих слов присутствовавшие на встрече журналисты (все, одновременно) ринулись брать у Линдерна интервью.

- Что скажет мистер Линдерн, когда Рейкер лично предстанет перед комиссией Сената?

Линдерн глядел в бесчисленные объективы с выражением мрачной обреченности.

- Поверьте мне, господа, этого не будет.

- ???!!!

- Я не могу позволить себе обвинения, которые могут быть расценены, как клевета, но сведения, которыми я располагаю, тревожны. Пугающе тревожны!

Он встал, суровый и молчаливый, игнорируя многоголосый рев "Ваши комментарии!", и направился к выходу. Телохранители не без труда пресекли попытки журналистов преследовать опального сенатора.

От того, что творилось на экране в последующие полчаса, даже у Харпера не выдержали нервы. Встретив у лифта возвращающегося в офис сенатора, Декан попытался заронить в него зерно сомнений.